Сама улица, на которой стоит данное здание, первое своё название получила по находившемуся здесь в XVIII веке лазарету – «Божьему дому», в котором оказывали помощь бездомным и другим обездоленным – Лазаретная. На карте Уфы 1852 года на месте Дома-коммуны отмечена старая больница, очевидно, она – далёкий преемник Божьего дома с находившимся где-то здесь же скудельницами – Божедомским кладбищем. В конце XIX века, несмотря на возрастающую ценность земли в центре города, место больницы и погоста не стали застраивать, а на их месте был разбит Думский сад (сад при Уфимской Городской думе, находившейся неподалёку).

До конца XIX века улица Центральная состояла из двух – Базилевской и Лазаретной, разделённых Верхнеторговой площадью. Когда центр Уфы сместился к Гостиному двору, улицу на всём протяжении назвали Центральной. Со строительством железной дороги и появлением Северной слободы улица удлинилась и дотянулась до речного порта. После гибели на Кавказе в 1920 году уфимского чекиста Петра Зенцова улицу Центральную переименовали в его честь. Но в 1937-м перед приездом большого московского начальства местные власти быстро провели рокировку: отдалённая от центра улица Ленинская получила имя Зенцова, а имя вождя взяли для названия главной улицы города. Тем не менее, сам Божий дом, и, вероятно, скуденичье кладбище находились именно на месте, кое впоследствии занял рассматриваемый двойной дом-коммуна.

По данным однодневной городской переписи 1879 года в данном квартале по Лазаретной улице числились участки: Городской управы (на углу с Большой Успенской), Ремесленной управы, Мариинского женского училища, Катковой Прасковьи, Чернобыкина Константина (угловая усадьба). Через 25 лет, в 1908-м, на углу с Успенской уже стояло

большое здание Городского общества с Уфимским городским банком и Городской управой

(усадьба № 5), с северной стороны рядом с ним было выстроено двухэтажное здание Ремесленного училища (№ 7). Мариинское женское училище переехало на улицу Телеграфную, 11, а в бывшем его здании обосновалось 1-е приходское училище (№ 9).

Хозяевами усадеб ближе к Уфимской улице в 1908-м числились купец и гласный городской думы Алексей Прокофьев (№ 11) и купец же Василий Шварёв, которому принадлежал угловой участок № 13 (он был записан на его жену).

Как раз в связи с нарушениями дореволюционных границ усадеб дом-коммуна и носит двойной номер 9/11. По всей видимости, к 1930 г. дома на бывших усадьбах купцов либо находились в ветхом состоянии, либо были разрушены или сгорели. Кроме того, когда принималось решение о строительстве Дома-коммуны, учитывалось и то, что часть его строилась на территории, где не нужно было сносить много домов, то есть на месте бывшего Думского сада (сада при Уфимской Городской думе).

Первым из них стал 4-этажный коммунальный дом на улице Егора Сазонова (ныне Коммунистической). По причине не просто нехватки, но порой и полного отсутствия стройматериалов, строительство затянулось. Тем не менее, вскоре на улице Зенцова (напомним, что так до 1937 г. называлась ул. Ленина) по заказу жилищного кооператива «Железнодорожник» № 1 закладывается ещё один, уже пятиэтажный дом (ныне Ленина, 9/11), а вскоре было затеяно и строительство второго коммунального дома на улице Карла Маркса, 17/19.

Термин «коммунальный дом» обозначал примерно то же самое, что мы понимаем под современным жилым домом, но с элементами обобществления быта, например, общими душевыми комнатами. А вот кооперативный дом на Зенцова (Ленина), в отличие от коммунальных, изначально был задуман как дом-коммуна.

При всём сходстве названий условия жизни в коммунальном доме и доме-коммуне были принципиально разными. Основные условия организации дома-коммуны были зафиксированы в 1928 г. в «Типовом положении». В частности, коммунарам запрещалось перевозить на новую квартиру мебель из своих старых жилищ, поскольку дом-коммуна предполагал полное обобществление быта – по типу студенческих общежитий, за одним важнейшим исключением – индивидуальной комнатой для сна (как в современном хостеле, только комната была в личной собственности). Так что из четырёх обязательных блоков квартиры в современном понимании – спальни, комнат отдыха и досуга, кухни и ванной с туалетом, дом-коммуна предлагал жильцам для индивидуального пользования только первое. Мыться жители такого дома могли либо в общей душевой, либо в районных банях. Общими задумывались и помещения для досуга – с библиотекой, комнатами кружковых занятий подростков, а также спортивным залом.

Самых маленьких членов семьи вообще предлагалось определить в круглосуточные детские сады и ясли. Питаться коммунары должны были в общей столовой или на общей кухне. Надо заметить, что последнее сильно облегчало работу проектировщикам и строителям – поставить большую печь в многоэтажном доме задача не из лёгких, а ведь без них жить в квартире невозможно – например, даже в начале 1950-х в трёхэтажном доме для республиканской элиты на Тукаевской улице на кухнях до появления газа стояли русские печи.

Во всяком случае, всё вышеизложенное планировалось идеологами домов-коммун. Но на их голову нашлись идеологи другие: 16 мая 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта».

Возведение жилого комплекса дома-коммуны в Уфе началось сразу после утверждения проекта. Было запланировано построить два очень похожих пятиэтажных жилых корпуса вдоль улицы Зенцова (Ленина), только правый (северный) корпус – с большим отступлением от красной линии в глубину двора. Предполагалось, что в доме-коммуне будет жить до 300 человек. Общественное пространство заключалось в двухэтажном корпусе, связывающем пятиэтажные здания. В нём предполагалось разместить столовую, детский сад, комнаты кружковых занятий подростков, а также совмещенные в единый комплекс спортивный и читальный залы. Именно с этого корпуса началось сооружение уфимского дома-коммуны. Пока ещё дома-коммуны…

Практически впритык к южному торцевому фасаду возводимого комплекса стоял деревянный двухэтажный дом дореволюционной постройки (также принадлежавший 1-му приходскому училищу), поэтому архитектор дома-коммуны предусмотрел арочный въезд во внутренний двор. Обращает на себя внимание необычный профиль балконных бетонных плит – они как бы волнообразные снизу. Точно такие же в Уфе есть ещё на одном доме середины 1930-х гг. постройки – на углу Гоголя и Коммунистической (хотя там, два малюсеньких балкончика, скорее всего, появились случайно, например, их сделали из остатков стройматериалов дома-коммуны).

Точной информации о сдаче дома (домов) в эксплуатацию пока не найдено. В паспорте дома 9/11 вообще указан 1930 год, Радмир Марванович Янгиров пишет, что первые жильцы вселились в 1932 г., хотя с учётом газетных публикаций, согласно которым даже меньшие по размеру государственные коммунальные дома из-за отсутствия материалов строились годами (первый коммунальный дом начали строить в 1929-м, в апреле 1932 г. в газете всё ещё шла информация со стройки), то трудно представить, что кооперативный дом получит какие-то преимущества. Во всяком случае, план 1931 года по объекту ЖАКТа «Желдор» был выполнен всего на 28% («Красная Башкирия» от 12.04.1931).

Практика тех лет вообще удивляет, так буквально в соседних номерах газеты шёл материал о строительстве первого коммунального дома: «…сваливается штукатурка, потрескиваются стены, отсутствует канализация, водопровод… Во всём доме нет уборных». И тут же говорится о том, что этот самый дом уже заселён: «Некоторые квартиры превращены жильцами в грязные сараи. В комнатах рубят дрова…»

Из-за Постановления ЦК от 16 мая 1930 г. и по указанию сверху содержание «начинки» нового дома «Желдора» было пересмотрено. И получается, что просуществовал наш «дом-коммуна» всего лишь два месяца или чуть больше.

Комнаты-спальни, на которые дом поначалу предполагалось разбить, заменили отдельными квартирами. В каждой из них появились ванные комнаты либо душевые с умывальником и туалетом. Только с кухнями вопрос решался сложнее. И стал наш дом-коммуна… коммунальным домом со всеми благами тех лет – водопроводом, центральным водяным отоплением (и собственной котельной), канализацией (поначалу с выгребными ямами – в то время в Уфе ещё не было централизованной городской канализации).

В связи с тем, что иллюзия житья коммуной уже благополучно умерла, корпус-«вставку» между жилыми зданиями заняли важные сотрудники Наркомобраза – там обосновался методический дошкольный кабинет (во всяком случае, в начале 1950-х он назывался именно так). По-видимому, в конце 50-х гг. теперь уже министерству образования удалось «оттяпать» у жильцов часть двора, на котором устроили игровую площадку для воспитанников детского сада № 27, который вскоре занял бывшие кабинеты Методкабинета. Один из очень юных (в начале 70-х) посетителей садика вспоминает, как он с одногруппниками с интересом наблюдал за ждущими автозака подследственными во внутреннем дворике МВД – от детей их отделял лишь заборчик. Вход в детсад тоже был устроен со двора.

21 июля 1953 года в жизни «дома-коммуны» произошло эпохальное событие: в 14 часов 20 минут работники газораспределительной станции открыли задвижку, и через два часа по сети низкого давления в домашние плиты и газовые колонки поступил газ – легендарный дом был газифицирован в Уфе первым.